20 вопросов Владимиру Путину. О гражданском обществе и иноагентах

 

В седь­мом вы­пус­ке "20 во­про­сов Вла­ди­ми­ру Путину" пре­зи­дент рас­ска­зал, как неси­стем­ная оп­по­зи­ция влияет на жизнь об­ще­ства, что может раз­ба­лан­си­ро­вать си­ту­а­цию в стране и как не до­пу­стить вме­ша­тель­ства во внут­ри­по­ли­ти­че­скую де­я­тель­ность России извне.

— Эх… граж­дан­ское об­ще­ство.

— Да. А почему Вы так вздох­ну­ли тяжело?

— Потому что сле­ду­ю­щий вопрос будет о том, почему с ак­тив­ной частью об­ще­ства го­су­дар­ство пред­по­чи­та­ет об­щать­ся с по­мо­щью ду­би­нок?

— Неправ­да. Ак­тив­ная часть об­ще­ства — не только так на­зы­ва­е­мая неси­стем­ная оп­по­зи­ция, ко­то­рая на­ру­ша­ет дей­ству­ю­щий закон. Зачем Вы так сужа­е­те ак­тив­ную часть об­ще­ства? Ак­тив­ная часть об­ще­ства — это и во­лон­тё­ры, их уже мил­ли­о­ны у нас, мил­ли­о­ны уже. Это же ак­тив­ная часть об­ще­ства — мо­ло­дые, эф­фек­тив­ные, де­я­тель­ные люди, ко­то­рые ра­бо­та­ют в самых разных сферах: и в сфере об­ра­зо­ва­ния, и в сфере здра­во­охра­не­ния, в сфере эко­ло­гии. Просто по­мо­га­ют людям ак­тив­но, здо­ро­во. Вы знаете, я иногда смотрю на них с вос­тор­гом, прямо со сле­за­ми на глазах, потому что дей­стви­тель­но очень здо­ро­во люди ра­бо­та­ют. Есть, и всегда была, и всегда будет такая часть об­ще­ства в любой стране, ко­то­рая не со­глас­на с дей­ству­ю­щей вла­стью. И это очень хорошо, что такие люди есть. Кстати говоря, вот об­ра­ти­те вни­ма­ние, если про­ис­хо­дят какие-то ре­во­лю­ци­он­ные со­бы­тия, люди, ко­то­рые довели до ре­во­лю­ции, они, как пра­ви­ло, во власти тоже не за­дер­жи­ва­ют­ся. Очень быстро им ста­но­вит­ся непри­ят­на и та власть, ко­то­рая была со­зда­на в ре­зуль­та­те их ак­тив­ной и бурной де­я­тель­но­сти. Ис­клю­че­ние, по­жа­луй, только боль­ше­ви­ки, ко­то­рые за­дер­жа­лись после Ок­тябрь­ско­го пе­ре­во­ро­та до­ста­точ­но долгое время. И потом сами раз­ва­ли­лись и страну за собой ута­щи­ли. Но что ка­са­ет­ся так на­зы­ва­е­мой неси­стем­ной оп­по­зи­ции, и ей дай бог здо­ро­вья. Я считаю, что они нужны. Вы по­ни­ма­е­те, я всё-таки не первый день ра­бо­таю. Я считаю, что они очень нужны. Они ре­аль­но, я смотрю, влияют на кон­крет­ную жизнь, осо­бен­но на уровне му­ни­ци­па­ли­те­тов, круп­ных го­ро­дов, так далее.

— Чего ж их тогда так кон­тро­пу­пят?

— Сейчас скажу. Потому что есть пра­ви­ла, ко­то­рых должны при­дер­жи­вать­ся все. И те, кому нра­вит­ся власть, и те, кому она не нра­вит­ся. Есть закон, и нужно его со­блю­дать. Иначе мы дойдём до си­ту­а­ции пол­но­стью раз­ба­лан­си­ро­ван­ной в стране. Иначе… мы что, хотим, чтобы у нас на улицах жгли машины?

— А когда у нас на улицах жгли машины? После по­ра­же­ния сбор­ной в Японии, вот по­след­ний раз.

— Нет. Вот если не ре­а­ги­ро­вать, будут жечь. Будут бить вит­ри­ны, и от этого кон­крет­ные люди будут стра­дать. Вы хотите вы­ра­зить свою точку зрения, своё мнение, хотите это сде­лать с по­мо­щью пуб­лич­ных акций? Ну по­жа­луй­ста, закон это поз­во­ля­ет. По­лу­чай­те раз­ре­ше­ние и де­лай­те. В неко­то­рых стра­нах, прак­ти­че­ски во всех стра­нах, в том числе в ев­ро­пей­ских, за несанк­ци­о­ни­ро­ван­ные акции ли­ше­ние сво­бо­ды преду­смат­ри­ва­ет­ся. Там неболь­шие сроки, от шести ме­ся­цев до года. Но в неко­то­рых стра­нах просто за несанк­ци­о­ни­ро­ван­ные акции, там, если 12 че­ло­век, по-моему, где-то в Швеции, что ли, уже счи­та­ет­ся — мас­со­вые бес­по­ряд­ки. Пя­тё­роч­ка ло­мит­ся или де­ся­точ­ка. У нас такого нет, по­ни­ма­е­те?

— Ну, трё­шеч­ка.

— Трё­шеч­ка — это меньше, чем де­ся­точ­ка.

— Тоже немало.

— Тоже немало, не на­ру­шай закон.

— Ну, это от­дель­ная тема, долго можем об­суж­дать, там заявку подали, её не утвер­ди­ли, пошли вышли, ничего не хотели и так далее, и потом уже поди раз­бе­рись, кто чего кому. Кто у кого шубу украл?

— Ну, это неваж­но, кто у кого. До­бей­тесь, чтоб вам дали такое раз­ре­ше­ние. Там же то же самое, там тоже ходят и по­лу­ча­ют эти раз­ре­ше­ния.

— А статус ино­аген­та?

— Не по­лу­чи­ли раз­ре­ше­ния — не ходят.

— А статус ино­аген­та зачем?

— Не по­лу­чи­ли и вышли — по­жа­луй­те брить­ся.

— М-м, хорошо.

— От­дох­нуть, немнож­ко рас­сла­бить­ся.

— В смысле наголо?

— Ну есте­ствен­но. А как же?

— На три года? Или на пять?

— Как суд решит.

— Опять суд. А статус ино­аген­та?

— Ну чего статус ино­аген­та? Это же не мы при­ду­ма­ли. Ну это разве мы при­ду­ма­ли статус ино­аген­та? С 38-го года или с 37-го, по-моему, с 38-го в США дей­ству­ет этот закон, до сих пор при­ме­ня­ет­ся.

— Мало ли чего! Из­ви­ни­те, в неко­то­рых стра­нах жёлтые звёзды евреям при­ши­ва­ли. И чего? Мало ли кто чего при­ду­ма­ет?

— Да не. При чём здесь жёлтые звёзды...

— Ну а как? Ну клеймо!

— …и ге­но­цид ев­рей­ско­го народа?

— Вла­ди­мир Вла­ди­ми­ро­вич....

— Нет, это раз­ни­ца боль­шая. Значит, Со­еди­нён­ные Штаты Аме­ри­ки — это не фа­шист­ская Гер­ма­ния, ну не надо им лепить то...

— Я па­рал­лель провёл…

— К чему они не имеют от­но­ше­ния. Па­рал­лель плохая, неспра­вед­ли­вая и не име­ю­щая от­но­ше­ния к дей­стви­тель­но­сти.

— То есть мы за­сту­пи­лись за Аме­ри­ку, Вы за­сту­пи­лись за Аме­ри­ку?

— Я за­сту­пил­ся за Аме­ри­ку в данном случае, да. Но они изоб­ре­ли этот закон и его ак­тив­но при­ме­ня­ют. В том числе совсем недав­но. Вот нашу граж­дан­ку, она стала до­ста­точ­но из­вест­ной, взяли упекли в тюрьму как ино­аген­та. Ей, из­ви­ни­те, там 12 лет так, лиш­не­го бы слова не ска­зать, пред­по­ла­га­лось. Так? Значит, и что? Они при­ме­ня­ют. У нас такого нет. У нас ад­ми­ни­стра­тив­ная от­вет­ствен­ность за это только. И цель-то этого закона только в чём? Огра­дить Россию от вме­ша­тель­ства в её по­ли­ти­че­скую жизнь извне. Ни­ка­кой другой цели нет. Вот если в неко­то­рых стра­нах за­пре­ща­ют де­я­тель­ность таких ор­га­ни­за­ций, мы не за­пре­ща­ем. По­жа­луй­ста, они имеют право ра­бо­тать. И, кстати говоря, прак­ти­ка-то сло­жи­лась. Они про­дол­жа­ют ра­бо­тать. Они про­дол­жа­ют ра­бо­тать. Только, если они по­лу­ча­ют фи­нан­си­ро­ва­ние из-за гра­ни­цы и за­ни­ма­ют­ся внут­ри­по­ли­ти­че­ской де­я­тель­но­стью, они должны об этом ска­зать. Здесь нет ничего ущем­ля­ю­ще­го. Здесь ничего нет такого, что про­ти­во­ре­чит меж­ду­на­род­ной прак­ти­ке. Ну, не хо­чет­ся как бы, может быть, кому-то го­во­рить, что да, я за­ни­ма­юсь во­про­са­ми внут­ри­по­ли­ти­че­ско­го по­ряд­ка и делаю это из ино­стран­ных ис­точ­ни­ков, за ино­стран­ные деньги. Ну, это не по-чест­но­му. Лучше бы ска­зать об этом и про­дол­жать эту де­я­тель­ность. Значит, вопрос в другом. И вопрос есть. И, надо ска­зать, я считаю, что пра­во­за­щит­ни­ки здесь, когда об­ра­ща­ют на это моё вни­ма­ние, они правы. Нам нужно точно со­вер­шен­но понять, что такое внут­ри­по­ли­ти­че­ская де­я­тель­ность. До­бить­ся того, чтобы не было под­ме­ны по­ня­тий. И чтобы любая другая де­я­тель­ность — гу­ма­ни­тар­но­го ха­рак­те­ра работа, скажем услов­но, в об­ла­сти здра­во­охра­не­ния, в эко­ло­гии, — чтобы её не под­та­со­вы­ва­ли под внут­ри­по­ли­ти­че­ские дела. Но вот здесь кол­ле­ги из пра­во­охра­ни­тель­ных ор­га­нов…

— То есть ино­агент — это только в по­ли­ти­ке.

— Аб­со­лют­но. Только ка­са­ет­ся внут­ри­по­ли­ти­че­ской де­я­тель­но­сти и фи­нан­си­ро­ва­ния этой де­я­тель­но­сти из ино­стран­ных ис­точ­ни­ков.