Но Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезных ошибки.
Во-первых.
Он смешивает украинизацию наших партийного и иных аппаратов с украинизацией пролетариата.
Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население.
Но нельзя украинизировать сверху пролетариат.
Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский.
Это противоречит принципу свободного развития национальностей.
Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих.
Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадьяризироваться.
Но это процесс длительный, стихийный, естественный.
Пытаться заменить этот стихийный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху – значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукраинский шовинизм.
Мне кажется, что Шумский неправильно понимает украинизацию и не считается с этой последней опасностью.
Во-вторых.
Совершенно правильно подчеркивая положительный характер нового движения на Украине за украинскую культуру и общественность, Шумский не видит, однако, теневых сторон этого движения.
Шумский не видит, что при слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение, возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против “Москвы” вообще, против русских вообще, против русской культуры и ее высшего достижения – ленинизма.
Я не буду доказывать, что такая опасность становится все более и более реальной на Украине.
Я хотел бы только сказать, что от таких дефектов не свободны даже некоторые украинские коммунисты.
Я имею в виду такой, всем известный факт, как статью известного коммуниста Хвилевого в украинской печати. Требования Хвилевого о “немедленной деруссификации пролетариата” на Украине, его мнение о том, что “от русской литературы, от ее стиля украинская поэзия должна убегать как можно скорее”, его заявление о том, что “идеи пролетариата нам известны и без московского искусства”, его увлечение какой-то мессианской ролью украинской “молодой” интеллигенции, его смешная и немарксистская попытка оторвать культуру от политики, – все это и многое подобное в устах украинского коммуниста звучит теперь (не может не звучать!) более чем странно.
В то время как западноевропейские пролетарии и их коммунистические партии полны симпатий к “Москве”, к этой цитадели международного революционного движения и ленинизма, в то время как западноевропейские пролетарии с восхищением смотрят на знамя, развевающееся в Москве, украинский коммунист Хвилевой не имеет сказать в пользу “Москвы” ничего другого, кроме как призвать украинских деятелей бежать от “Москвы” “как можно скорее”. И это называется интернационализмом!
Что сказать о других украинских интеллигентах некоммунистического лагеря, если коммунисты начинают говорить, и не только говорить, но и писать в нашей советской печати языком Хвилевого?
Шумский не понимает, что овладеть новым движением на Украине за украинскую культуру возможно лишь борясь с крайностями Хвилевого в рядах коммунистов.
Шумский не понимает, что только в борьбе с такими крайностями можно превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую."
Письмо тов. Кагановичу и другим членам ПБ ЦК КП(б)У. 26.04.1926 г.
Свежие комментарии